Медийная шумиха вокруг дальнобойщиков улеглась, но их лагерь в Химках продолжает держать оборону против «Платона», а сам протест вышел на новый уровень. Дальнобойщики больше не собираются перекрывать МКАД, зато создают региональные структуры и выстраивают горизонтальные сети солидарности. Кроме того, на подмосковных стоянках до сих пор стоят около тысячи машин из Дагестана. Как и химкинские сидельцы, они не собираются сдаваться, и если что — по-прежнему готовы к действию.
Спустя два месяца с начала протестов против системы «Платон», обложившей водителей большегрузов налогом за передвижение по федеральным трассам, лагерь на автомобильной стоянке возле химкинской «Меги» продолжает действовать. Сейчас тут припарковано 13 грузовиков. К вечеру паркинг возле гигантского торгового центра кажется пустынным, после десяти тут почти не остается легковых машин, и путь к грузовикам, фотографии которых за время протестов облетели все национальные СМИ, преграждает только автомобиль особого полка ДПС по Московской области (сонные сотрудники полиции следят, чтобы к «протестантам» не пробились сторонники). А еще — внушительных размеров снежный вал по периметру лагеря. Снежная стена появилась совсем недавно, хозяин стоянки, ранее огородивший опасных постояльцев металлическим забором из сетки-рабицы, в ночь с 14 на 15 января отдал приказание техническим службам складировать вдоль забора собранный на стоянке снег, заточив дальнобойщиков в настоящую крепость.
— Их прораб, который указывал, куда сыпать, постоянно советовался о чем-то с полицией, оставили только небольшую брешь, легковушка через которую пройдет, а грузовик — уже нет, — рассказывают химкинские сидельцы и приглашают нас в импровизированный штаб, оборудованный в одном из автомобильных фургонов. Красочные плакаты «Кормить семью, а не олигархов!» на кабинах соседствуют с российскими флагами и стикерами, доставленными сюда сторонниками Навального. Впрочем, второй месяц политиков — ни оппозиционных, ни провластных — сюда не пускают: «Был тут депутат КПРФ Рашкин, скакал со своей корочкой, но ничего это не дало. Мы политикам никаким не верим», — вздыхают водители.
В штабе тепло и светло, по центру стол (чай, сладости), поодаль самодельный стеллаж с соленьями: консервированные овощи в трехлитровых стеклянных банках приносят волонтеры — добровольные помощники. Бензиновый генератор, питающий неказистую лампочку, — тоже их подарок. Респектабельная дама за пятьдесят, застегивая шубу, прощается с водителями: как и многие горожане, помогающие дальнобойщикам, она привезла продукты. Улыбается журналистам: «У меня мыслей особых нет, только благородная ярость и солидарность!» Ежедневно в штаб наведываются все новые добровольцы. Кто-то привозит чай, кто-то сигареты, топливо.
«Водители спят в кабинах, за окном зима, приходится включать печи — в сутки на обогрев каждой машины уходит по 20 литров солярки, плюс 60 литров бензина на генераторы». — Сергей, коротко стриженный плотный мужчина средних лет с серьгой в ухе расстегивает белую куртку и усаживается поудобнее возле стола. Некоторое время назад водители открыли банковский счет, куда приходят небольшие пожертвования. Суммы колеблются от 100 до 1000 рублей. География отправителей — от Москвы до Благовещенска. Система банковских переводов, присылающая автоматическую SMS, позволяет прибавить к пожертвованию короткий месседж длиной в пару слов. Сергей на дешевом телефоне листает уведомления. Анонимный сторонник из Челябинска пишет: «Мужики, не сдавайтесь!» — вслед на инициалами (фамилия скрыта) значится регион отправителя и сумма перевода — 200 рублей.
ОДНА СЕМЬЯ
— Тут есть один парень, он нам каждый день из дома кастрюлями носит пирожки, борщ, котлеты, нам уже и брать-то неудобно. — Пока коллеги общаются с корреспондентом, один из дальнобойщиков прикуривает сигарету, но его просят выйти — порядок есть порядок.
— А моетесь где, одежду стираете?
— Вот как раз волонтеры нам тут и помогают. Кто-то берет шмотки постирать в машинке, кто-то просто домой приглашает — приезжайте, примите душ, выпейте чаю…
— То есть прямо в квартиру?
— Да, так мы и моемся. Мы вообще к москвичам за это время стали относиться намного лучше, мы и не думали что они такие! Вы им передайте спасибо!
Впрочем, помогает не только Москва. Мужики с гордостью демонстрируют белую посылку с продуктами, переданную кем-то из Уссурийска. Добирался груз на попутках, некто просто передал ее местным дальнобойщикам, далее ценный пакет, сменив не одну машину, оказался в столице. Среди гостинцев была коньячная бутылка с самогоном, ее выпили на старый Новый год. В лагере действует сухой закон — но в честь праздника можно.
Благодаря праздникам удалось проникнуть на стоянку и двум большегрузам, прибывшим на место машин товарищей, не выдерживших марафона и вернувшихся домой. Правоохранители, дежурившие у въезда, просто уснули: «Они же тоже люди, в новогоднюю ночь небось не спали, а тут дежурство. Ну мы две машины «под шумок» и впустили. Их потом ругали по телефону за это громко», — ухмыляются дальнобойщики.
Среди тех, кто покинул пост, двое вернулись в Архангельскую область — местные власти грозились выселить их семьи из муниципального жилья, но конфликт удалось уладить. Один из самых колоритных петербургских водителей по прозвищу Гагарин, бывший музыкант, по стоянке ходил в ковбойской шляпе — устал ждать, других «отозвали» жены.
— У нас тут два развода, за все время протеста. Ведь дома тоже проблемы, то газ нужно починить, то проводку, а мы тут. Да и денег, пока мы тут стоим, не зарабатываем. В декабре из собранных отослали семьям по шесть тысяч, но это все, чем мы можем им помочь, — объясняют водители.
— Не два развода, а три. Мне сегодня моя позвонила, сказала, что подала заявление, — Серега с серьгой неожиданно мрачнеет и растерянно смотрит в пол.
Неожиданное признание оборачивается продолжительной паузой. В гулкой тишине кто-то почти обиженно произносит: «Ну что ж ты нам не сказал, а журналистам говоришь». — «Да она только что позвонила». — «…» — «Да, может, обойдется, а? Она ж все два месяца поддерживала тебя». — «Устала, наверное, нервы сдали».
ПРОТИВ СИСТЕМЫ
Доброволец — пресс-секретарь дальнобойщиков, невысокая хрупкая Тася, вступается за жен: «Я, как женщина, понимаю, что «подала заявление», значит, не «хочу развестись», а «приезжай и навести меня», просто женщины прямо этого сказать не могут, тут другая психология». Девушка помогает водителям контактировать со СМИ, но из крупных медиа на стоянке бывают только оппозиционные. «По Первому каналу нас показали всего один раз, да и то в самом начале. Остальные даже не приезжали, — констатирует она. — У меня есть знакомая на «России 24», я к ней обращалась, но она ответила, что мы во всех стоп-листах у них».
Впрочем, часть дальнобойщиков отсутствует на стоянке по причинам иного характера. Петербуржец Андрей Бажутин и координатор дагестанских водителей Рустам (последние не стоят в Химках, но дислоцируются разрозненно по подмосковным стоянкам, чтобы не привлекать внимание) объезжают регионы, создавая на местах ячейки независимой ассоциации. Организация будет коллегиальной и по принципу профсоюза должна будет консолидировать разрозненный протест. «Мы будем бороться против «Платона», а если его отменят, то просто защищать наши права, потому что существующие профсоюзы нас не устраивают», — признаются водители. Учредительные съезды уже прошли в Петрозаводске, Мурманске, Рязани и Ульяновске. «Котовский профсоюз, который, на мой взгляд, слил протест, сперва назначив дату активных действий, а после, отказавшись от них, как и «Ассоциация «Дальнобойщик» под руководством Валерия Войтко, пытаются бороться против системы, находясь внутри этой системы… — нижегородец Михаил, худощавый мужчина в черной куртке, улыбается и делает паузу. — Это я от активистов «Конфедерации труда» набрался таких слов…»
«Конфедерация труда России» (КТР) на сегодняшний день является крупнейшим объединением несистемных профсоюзов в стране. Кроме них, дальнобойщики успели наладить отношения со столичными гражданскими активистами, которые борются против застройки московских парков, объединениями таксистов. За два месяца не побывали тут только представители ФНПР Шмакова, известные своей провластной позицией: «Однажды приходила к нам историк, женщина… Тамара Эй-дель-ман, — непривычную фамилию водители проговаривают почти по слогам. — Рассказывала нам про историю ненасильственного сопротивления».
На прямой вопрос, как долго собираются стоять химкинские дальнобойщики, последние отвечают: до конца. «Если вместо «Платона» введут патент (предложенный ранее президентом. — Ред.), будем протестовать против патента, отмена транспортного налога нас тоже не устраивает, этот налог составляет около 30—40 тысяч, а на «Платон» уйдет в год до 400 тысяч рублей», — объясняют они.
КОЗЫРЬ В РУКАВЕ
Напротив стоянки рыжие самосвалы коммунальных служб сгребают снег. «Мы субподрядчики, вот эту гору возле забора мы тоже уберем со временем, это владельцы стоянки ее устроили, — бригадир коммунальщиков с сильным кавказским акцентом объясняет, что дальнобойщиком он не враг. — А вообще, думаете, нам легко? Устройств на всех не хватает, а у нас машины снег по федеральным трассам вывозят. По тоннажу мы обязаны «Платон» платить, так что приходится на каждую поездку выбивать карту, а представляете, сколько их за день. Так что если они победят, мы тоже рады будем».
Как объясняют химкинские дальнобойщики, среди тех, кто 15 ноября согласился зарегистрироваться в системе «Платон», противников нововведения не меньше, чем среди протестовавших, а некоторые, уже установившие устройства, теперь спешат от них отказаться. Несколько демонстративных акций такого рода противникам системы уже удалось провести в провинции. «Кроме того, на подмосковных стоянках сейчас стоит около 1000 фур из Дагестана, мы не говорим где, чтобы их не накрыли, но я сам объехал шесть стоянок и видел больше двухсот машин, — рассказывает Сергей. — Дагестанцы координируются с нами, но обеспечивают себя отдельно. Им помогают земляки, кроме того, те дальнобойщики, которые поставили «Платон», делятся заработками с собратьями, оставшимися на стоянках. Да скоро вся страна встанет, так что ждем медиков и учителей. Протест только начинается».
